Название: Because of you.
Пресонажи: Эми, Рори, Одиннадцатый, пост-6 сезон.
Рейтинг: G, потенциально PG за нервы.
Warning: Никакого бетинга, просто быстро по клавишам хоть что-то из головы вывести в текст. Ну и, как всегда, work in progress remains in progress - не закончено.

Всё начинается исподволь, втихую.
- Эми, - говорит он осторожно, обнимая за плечи свою бурную ветреную девчонку. Свою единственную. Любимую. - Эми, я подумал. Это, ну...
Он мнётся, получает чувствительный тычок под локтем и покровительственное, резковатое:
- Ну давай уже!
- Я понимаю, что для тебя это неловкая тема, - говорит он, пытаясь выиграть время. Мнётся. Эми почему-то ощутимо подбирается, ожидая вопроса, затем хохочет:
- Нет, дурачок! Ты опять за своё? Не люблю я Доктора, я тебя люблю, а он нам зять, ты забыл?
Рори успокоенно выдыхает.
- Вот я как раз про это. Зять-то зять, но... Мы её так и не понянчили даже.. Эми, ты не думала, может быть нам, - он чувствует, что у него в руках словно замер, окаменел Плачущий Ангел, и осторожно массирует плечи своей жены. Набирается духу и всё-таки заканчивает предложение, которое и так уже висит между ними. - Может быть, нам бы.. ещё одного?
Неловкая пауза.
- Двух?.. - предлагает Рори смущённо, пытаясь истолковать причины недовольства своей жёнушки. - Трёх?.. Эми?
- Ну какие дети, - Эми сбрасывает его руки. - Рорикус Пондикус, я уже один раз отмучилась, ещё раз - ни за какие коврижки!
Успокаивающая прохлада узкой руки - она скользит костяшками по его щеке, и, наверное, колется о щетину.
- Не сейчас, а?.. - тянет она капризно. - Ну не сейчас же. Мы же ещё только начали.. У меня карьера!
И всё. Стройные узкие ноги в тёмно-серых леггинсах, тёмная мини-юбка, мальчишечьи тяжёлые ботинки - ураган по имени Эми Понд прокатился по их общему дому и выкатился за дверь, подхватив со стойки в прихожей ключи и чёрную дизайнерскую сумку. Последнее время Эми одевается в тёмное, и становится трёхцветной: всё её длинное тело закрыто многослойными майками, юбками, леггинсами тёмных тонов, рыжие волосы выделяются как искра на фитиле пороховой бочки, а лицо бледное-бледное. Говорит, контракт не позволяет ей загорать.
- Эй! - спохватывается Рори. - Это же моя машина!
Бесполезно дёргается было вслед и пожимает плечами. Ну ладно. Метро так метро. В Лондоне оно есть.

читать дальшеВ Лондон они переехали недавно. Карьера Эми решительно идёт вверх, Рори устроился медбратом - к сожалению, не в ближайший госпиталь, а в тот, что подальше - конкурс! - и работает там не за страх, а за совесть. По выходным он сопровождает Эми на фотосессии, и читает учебники по анатомии и биологии в уголке, устраиваясь на какой-нибудь неудобной модерн-табуретке, больше напоминающей крупный чёрный куб, в подсобке. Подносит ей кофе, поправляет волосы, целует в макушку. В лицо нельзя - заденешь макияж, и тебя с потрохами сожрёт та гарпия, которая отвечает за макияж блистательной молодой фашионисты Эми. За поцелуй в волосы тебя могут пристукнуть феном или щёткой для волос, но на это небольшое нарушение субординации обычно закрывают глаза. Рори именно так себя и чувствует на съёмочной площадке: небольшим нарушением субординации, которое случайно оказалось рядом с молодой успешной моделью.
От Эми пахнет мокрым асфальтом после дождя, и почти хочется бежать на угол улицы и пускать кораблики-щепки. А губы у неё или чувственные, покрытые влажным бесцветным блеском, или сухие, совсем-совсем сухие, как и глаза.

С работы он возвращается затемно. Вечером пожилая индианка миссис Ссашиивати долго ворочается, допрашивает медбрата с пристрастием, какой из кнопок на пульте регулировать подъём изголовья, а какой - изгиб кровати по середине, и уж не решил ли он её уморить, что унёс пульт от телевизора на дальнюю тумбочку, до которой ей никак не дотянуться. Для девяностолетней старушенции миссис Сашиивати удивительно бодрая, сломанное бедро у неё по-стариковски медленно заживает, и ходит она пока с опорой и недолго, но каждое утро, подслеповато щурясь в зеркальце, по часу наводит на лицо марафет, красит губы, и требует, чтобы на время прогулки этот неприятный, бесвкусный больничный халат ей меняли на привычное сари.
Рори думает, что она ему симпатизирует. Сегодня прабабушку навещал целый выводок писклявых барышень от четырёх и до двенадцати лет от роду, и все они наперебой лезли пощёлкать пультами, пролить на прабабушку воду из цветочной вазы, спрятаться под кровать, чтобы родители искали их полчаса по всему корпусу... В общем, вели себя так, как и положено молодым здравомыслящим свободолюбивым англичанкам. Рори показал им пару простых фокусов с листом бумаги (осталось из детства, когда Эми требовала от него быть "необычным, как Доктор!" и подарил леденцы, после чего девочки пообещали навещать прабабушку каждый день. А после их ухода старая мудрая женщина смерила его взглядом и бесцеремонно изрекла "Своих тебе пора, парень".
Рори подпирает голову рукой, упирается в стенку покачивающегося вагона метро, и вспоминает. Он привык улыбаться детям на улице, возвратить, идя мимо, укатившийся мяч, или подмигнуть в метро плачущему карапузу, от чего те иногда удивлённо замолкают и начинают строить рожицы. Пора, да. Но Эми. Он любит Эми. Он ждал её две тысячи лет - с него станется подождать ещё, лишь бы она была счастлива. Она же сказала "не сейчас", правильно? Значит вообще - да, и надо только подождать.

Он ждёт два месяца, прежде чем робко попытаться намекнуть на то, что ему бы хотелось знать, может быть, в общих чертах, Эми знает, когда бы она...
Он почти справился со всеми придаточными предложениями, когда, в полном согласии с законами Мёрфи, за окном раздаётся знакомое "шурррх! Шуррх!" И Эми, словно просыпаясь, встряхивается: разом, будто пантера, вышедшая из воды, - повседневная жизнь брызгами разлетается по сторонам, - и сломя голову мчится навстречу новому приключению, виснет у приключения на шее, ужасается новой шляпе ("Это федора. Федоры - это круто!", обещает попросить Ривер пополнить Докторскую коллекцию простреленных шляп. Доктор, не останавливаясь, продолжает тараторить, и Рори вроде бы слышит в какой-то момент своё имя и тоже здоровается, уже вбегая в Тардис следом за этими двумя, и через несколько минут им всем уже становится не до вопросов. С силурианцами не шутят, особенно если король тайным указом заточил в Тауэре одного из них, а королева плетёт интриги за чужими спинами.
Они возвращаются домой ещё засветло, но ноги заплетаются от усталости, губы болят от смеха, Доктор обзавёлся двумя новыми шляпами взамен федоры, которая случайно оказалась наполовину сожжена кислотой, а наполовину - вплавилась в стену Тауэра. Глаза Эми - шальные, весёлые - снова сияют, и Рори уж было собирается вернуться к своему вопросу, как рыжая грива встаёт дыбом, и Эми, обернувшись, выдаёт вслед растворяющейся Тардис такой водопад эмоций, что Ниагара чахнет и нервно курит.
- Фотосессия! - возмущённо поясняет она, на секунду заскочив домой за ключами. - Он опять промахнулся!! Ну, Доктор, ну, погоди!!
Она хлопает дверью машину, умудряясь ни на секунду не прервать гневного монолога, и красный "Ягуар", оглушительно взревев, вылетает на тихую улочку. Водит Эми всегда с весёлым бешенством, задорно, и крайне небезопасно.
Рори остаётся смотреть вслед. "Только бы ни во что не врезалась", - думает он, и мысль о том, что вечером она вернётся домой к нему, в его объятья, затапливает сердце какой-то необъяснимой всё подавляющей нежностью. - "Только возвращайся ко мне..." Любимая... Он не говорит этого вслух, он даже не всегда может сформулировать, но когда он смотрит на Эми, весь остальной мир становится ярче и счастливее.