Почти дома, почти вернулся. Цюрих. Четыре часа до пересадки. Справа, за окном полупустого зала, каждые несколько минут происходит таинство - самый первый миг отрыва шасси от земли.
Да, все еще не о людях.
Боюсь о людях писать - боюсь, что не хватит полутонов, намёков - что я не смогу достаточно запутать следы и не написать слишком влюбленно и вдохновенно.) Вот когда между мной и прогрессивным человечеством останется океан, наверное, можно будет потихоньку распутывать клубок. Потому что сейчас меня хватает только на прямой текст. Который звучит где-то так: ЫЫЫ. Курт, ыыы!! Волосы! Карты! Родство, золотая ленточка, чай на маленькой кухне и узнавать-узнавать, словно давно забытое что-то. [цензура на тепло]. Ыыы, Таши, маленькая, хрупкая Тардис, воррррп? - тепло, - [опять цензура] - темнеющий Киев. Ыыыы, Кэп, огромные проспекты Минска, живописные развалины, "run", бок-об-бок, - [жесткая цензура от восхищения], библиотека, кафешки, руки, метро. Хм, метро.
Ыыы, Мета.
[одна сплошная цензура по всем параметрам]. Что это было. Как это было. Что дальше. Сколько эмоций, какой клубок, как его вообще распутывать, я же ничего не знаю, но блин, почему у меня до сих пор фантомно губы болят и внутри пустота от невозможности обнять. Море страха всё испортить, куда ж без него, но - блин, распутывает, отогревает, ус-по-ка-и-ва-ет до невозможности - "ящик водки и всех обрааааатнооо!!!!" Я хочу обратно. Разговоры в темноте. Какие-то мелочи, невозможные мелочи, и ловишь себя на желании подстраиваться - я ведь отвык, дьявольски отвык, я ведь если не эгоцентрик, то экстравагантный, эпатирующий тип, живу один, отвык, а теперь внезапно: хотят вести куда-то? Хорошо, ваш маршрут. Сцепленные руки - в любом из удобных вариантов. Робкие попытки заново учиться доверять выбор решения людям, с которыми ты хочешь быть наравне. Запоминать. Не делать всё как привык и как удобно тебе - учиться слышать, как лучше для других.
Сто лет этого не делал - сложно, отвык, интуиция всё ещё полудохлая, но.

Паспортный контроль Борисполя.
- Прикрой нас?
.. и мы целуемся с ним, с зеленоглазым, светлым, таким добрым и светлым - вечной моей любовью... Легко.
- А теперь нас, - говорю я и оборачиваюсь.
- Вы высокие! - отнеткивается змейс.
- Прыгай, - советую, не отрываясь. И смеёмся.
Да, ты в это не вкладываешь много, я помню - в поцелуи - но. Помню. Всё равно жест какого-то доверия. И байку про кота на спине, выползающего из шкафчика - запомню надолго.

Был дома в одном "дома", сейчас возвращаюсь домой - но пусто без всех тех, кто опять и опять, заразы, рвут мне сердце тем, что мы не рядом.
love ya all.