I shall play once again.



Но мне хочется ярости в игре. Чтобы приходить, мерно и неторопливо вешать на балу пощёчину и уходить. Спокойно и царственно. И ещё перед этим снять перчатки и бросить их на пол, будто бы их испачкала чужая щека.



=)

Стерва Мар, стерва, ну гомен насай... %)

p.s. Код, который я копаю на работе, повергает в уныние. Офигительно закручен, треть файлов используют друг друга, но не относятся к главной программе, используемые библиотеки переписаны, дополненны, и включены как аааагромные множества .java файлов, вместо нормальных двух .jar'ов... ну тихий ужас. На этот код, по слухам, матерились все наши программисты - написано в 2001 году, парень уже давно ушел, как математик он был гениален, а как программист.. в общем, я бы ему цивильно и культурно оторвал лапки за такие программы. =)

special for Рыжая Волка.. а в оригинале, когда, в самом начале, Магнито является к Чарльзу (и того, шлямастого, почти не видно - он за окном и исключительно колёса инвалидного кресла закручивает) - там очень дурацкий момент. Магнито говорит, что: "..так-то оно так, а вот ученикам своим ты не доверяешь." Чарльз: "Я доверяю им свою жизнь." Магнито: "Но не правду."

Из серии выясняется, что говорили они, видимо, о Мистик.. но разве только? В самом конце профессор им объясняет, что "есть вещи, которые вы готовы знать, а есть... *и боооже, как он тут ухмыляется* - которые не готовы. В дальшейнем я попытаюсь лучше их различать."





Йахх, можешь пищать.%)

Эрик, я вовсе не скрываю наши отношения от студентов. Но они тинейджеры! Они не готовы думать об этом. Вообще. Так что это для их же блага.

Передоз чужих жизней. =)

Если две предыдущие записи для вас закрыты - гомен насай. Ребята попросили, чтобы их фото выкладывались в минимально узком кругу. *пожимает плечами* Стесняются.. =)

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Готовлю речь на вручение несчастного рюкзака матери завтра с утра для перевозки.



- Осторожно, там мелкие, бьющиеся и уже разбившиеся вещи...

отдельно:



- Лле видел Канцлера. Трон у того из таких вот серых камушков. С того света.

- мы с Сети протрепались ночь напролёт, наутро были невыспавшиеся

- кстати, Сети, которая предпочитала девушек, должна была ритуально закрыть лицо при виде меня и этим расскерктилась перед всеми. Как и остальные. Меня этот дурацкий обычай взбеленил и мы его отменили.

- по её уговорам я таки потом оделась. Калль был счастлив. Его жена тоже. Дура.

- Лле и Лаир не то, что "помирились" - сблизились.

- Канцлер пил т.н. энергию из тех, кого мог захватить. Или там, похищал ребёнка-жреца, воспитывал в огроменной любви к себе, показывал ему только хорошее, ребёнок его сам и учил и сам энергией питал.

- Канцлер мог нас всех взорвать. Техник чёртов

- мир всё-таки спасли. =)





p.s. не отлыниваем, комментируем всё это словоблудство! %) Опечаток же море, нэ? Отбетьте, кто-нибудь? =)

... во-первых, людей было много.

Во-вторых, как и полагается двадцать первому веку, прорезался тоталитарный режим. Как и всегда. Канцлер - немолодой, статный мужчина, с лицом приятного, запиаренного насмерть подлеца, не сходил с обложек журналов.

Нас было девять. Всего-то. И ещё двое, которые присоединились чуть позже и были чуть слабее. Мы бродяжили по канализационным решёткам, забытым тунелям, забытой станции.. искали. Дышали. Мы учились оживать.

Впрочем, начать надо не с этого....



Я сижу на корявой садовой скамейке рядом с Канцлером. Вокруг - свои и его. Одиннадцать бесшапочных, беспардонных, неприкаянных полувзрослых-полудетей - и несколько мордоворотов в чёрных пиджаках и белых рубахах. Оба знаем, что у нас ничего не выйдет. Вернее - у меня. Он слышал какие-то слухи, я - знаю, что кроме как телекенеза на несколько сантиметров, ничего у нас с ребятами в архиве нетуть. Он обсуждает со мной последние новости (я была каким-то то ли репортёром в популярной молодёжной газете, то ли просто это было "общение с массами").

Планета была новая. Люди все как-то очень быстро забыли, что мы туда прилетели, что у той земли своё дыхание и своя жизнь..

Встаю. А., оглядывается на меня, отбрасывая иссиня-чёрные волосы с лица. А мне всё громче слышны звенящие в воздухе ноты, стройные голоса камней и пещер в нескольких километрах от нового города... А я не могу лгать миру, если слышу это. И ещё знаю, что если Канцлер посмотрит на меня ещё раз, я буду чувствовать себя изнасилованной его взглядом.

Я отодвигаю его.

Брезгливо поднятая бровь: это что ещё такое? Прекратите немедленно! "Вы должны понимать" - мягко начаинает он, словно подманивая муху к варенью, подходя к мысли, что не в наше прогрессивное время место суевериям, что всё это бредь, избытки горячённого сознания, промашка производства, телекенез место быть не имел, а мне прийдется проследовать в лаборатории для опытов, и чтобы я и думать не смела повторять это без оборудования (т.е. - не будучи закованной, привязанной и т.п.).. Чтобы и в мыслях не могла.

Терять нечего.

Звон невесть откуда взлетевших на мои запястья золотых браслетов, изгибаются ладони, дерзко поблёскивают на щиколотках бубенцы... Танец. Когда нечего терять, остаётся встать и танцевать. Моя кожа стремительно темнела - жительница аллодов, лабиринта островов, тёмная кожа, полная грудь, золотые украшения.. Первобытный танец. Рубаха отлетает в сторону. Я буду танцевать. Дыхание мира вливается в горло и льётся лучами из горделивых, горящих глаз.

Я стояла перед ними нагой и плевать хотела на это.

Я была возродившимся миром.

А он - никем.

Пули прорешетили ближайшие пару сантиметров вокруг ладоней и плоского живота и бессильно легли к ногам, как послушные псы. Мои ребята дружелюбно усмехаются онемевшим от такой наглости со стороны оружия мордоворотом.. двое, Лёшка и Тэни, смущаются поднять на меня глаза. Попривыкните. Мы уходим, ребят. Нас ждёт весь этот мир.



- "Зовите меня Императрицей, Канцлер" - ехидно советую ему через плечо.

- "Мы построим ограду. Колючую проволоку и кустарник." Я уже видела эту ограду с закрытыми глазами - о сонмы людей, которым внушается, что там разрушительные лучи, пустыни, песчанные вихри... да что угодно. Построят, с них станется...

- "Это чтобы не пустить своих к нам?" - он не зол. Он понимает, что я имею право смеяться над его стеной. Пока что вся его техника и наука против нас не выстоят ни шиша. - "Потому что нам эту ограду пересечь - раз плюнуть. Была бы охота..."

Вокруг меня заканчивают почти тот же танец остальные, застывая в причудливых позах, с той же дикой окраской, с хлещущими по воздуху волосами, с потрясающей осанкой... Возрождённые.

Да, охота-то будет - мы будем скучать по большим городам в пещерах, в идеальности знаковой симметрии, живя в ритме дыхания мира... Мы будем возвращаться. Иногда. А они ничего не смогут с этим сделать.



----------------------------------------------------------

Продолжение.



- "Они убили человека из жрецов!..."

Весть, разнёсшаяся из поселения в поселение, достигла ушей первосвященника и вонзилась в высокие своды храма горестным воплем. "Убит жрец!" - и женщины, не верившие, что такое возможно, выли и в ужасе поднимали глаза к небу. Нашлись и такие.. Большинство же, разумеется, посветовав на нравы ухудшающегося века, мирно разошлось, гордясь, что наконец-то подтвердился логический взгляд на вещи - жрецы тоже люди. Этого следовало ожидать. Согласно истории, жрецы были потомками первых, населявших эти земли - в то время как простые смерные - пришедшими после кочевными племенами.



Калль, первосвященник, склонился перед статуей на возвышении с ритуальным кремнем и огнивом в руках. В ладонях у статуи алела узкая светло-красная нить, - нить посвящения, дарованная убитому в день притяния обетов. Тело убитого покоилось в нескольких метрах, у алтаря. "Прости меня.." - молча попросил чёрнобородый жрец у статуи.

Страшной тайной Калля было то, что он не верил в богов.

И прощения просил за то, что, впервые в жизни, это неверие может дурно сказаться на народе, за который он отвечал перед кем бы то ни было и собой в первую очередь. По ритуалам, после смерти жреца Боги должны были вновь ступить по земле, дабы наказать виновного - и Калль впервые молил Богов явиться, если они есть, ради его людей, и не отвращать свой лик от людей из-за его персонального неверия.

Мозолистые ладони чиркнули камни друг о друга и, низко склонившись, Калль перерезал нить.

Было слышно дыхание людей.



Тэээээкссс... Долго же меня не было. Нить... Тьма, почему с алой нити капнуло три капли крови на землю? Люди какие-то... провал тёмно-синего зеркала за спиной.. Ась! Я ж просила будить через десять лет максимум!! Вот так сам себе и пожелаешь отоспаться, мало не покажется... Так, что тут у нас?...Люди. Ой. Много людей. Госсс, как давно не видела людей в таком количестве одежды!

Резкий вздох - кислород ринулся в истосковавшиеся по бытию лёгкие.



- Ой, глянь, а она голая!... - зычно удивилась в толпе безымянная баба, первой поднявшая глаза

По телу скользнули и застыли узкие золотые полосы, поддерживавшие тончайшую ткань набедренных шелков. Кроме них - звонкие золотые браслеты на запястьях и щиколотках, волосы.. вам опять мало?! Ну уж, дудки. Почему - потом объясню.



Калль просто сел.

На помосте тем временем вовсю потягивалась какая-то голая девка, критично разглядывая его, первосвященника, из-под нехорошо сощуренныз глаз. Читала будто. За спиной у девки спиралью скручивало тёмно-синее, как небо по вечерам, зеркало, постепенно затягивавшееся дымкой. Через пару секунд зеркало громко икнуло и нагло отобразило ошеломлённую рожу. Ещё через пару секунд первосвященник понял, что отображение - его.

С алой ленты в руках у девки капнула последняя капля крови.



- "Таааак..." - возвестило звонкое женское альто. Мир наизнанку, небо в драных облаках, что ж с моим жильём сделали?! Тут храм?! Приееехали.. А жить где? Я тут как бы это так сказать.. и неча, неча на меня пялится, первосвященник. Одеваться я не собираюсь. Мозги пылают от усваиваемой общедоступной информации по истории. Если кратко - все первые ушли, велели не будить, а в нас уже тут почти не верят. Первосвященник, по привычке, управляет народом. Стена стоит. Жрецы - потомки моих, остальные - потомки бежавших из-за стены. Тех, в основном, не понимают по их рассказам - только утверждаются в смысли, что нормальному человеку за стеной делать нечего. - "Убили, значит... Объяви, Калль" - его имя я свистнула у людей из голов без зазрения совести. - "У убийцы есть два дня, чтобы прийти и покаяться. Если не сделает, приговор будет более жестоким."



Положительно не нравится, как на меня пялятся...

Первичная обработка эмоций - треть толпы считает меня дешёвым подставляловом, треть верит, что что-то здесь не так, треть просто незамутнённо не думает.. Ладно. Мальчишка-то всё равно совсем юный, красивый даже... Сажусь на корточки и бережно касаюсь смазливых черт лица, осенённых нечеловеским спокойствием. Волосы, как мы тогда подростками носили, двумя дугами вдоль скул. Давай, проотдыхал уже..

Алая лента завилась дугой и сама собой вернулась мёртвому на запястье.

Слова пришли сами.

- "Вставай, умерший за меня..." Я - мать, будящая дитя по утру ласковым напевом, переливающиемся, как кристально-чистый ручей. Я - солнечные лучи, заигравшиеся в твоих ладонях, я - небо, которое осиротеет, если им не будешь любоваться ты.. Встань! Я знаю, что ты сможешь вернуться.

А когда он открыл глаза, я видела только беспросветную синь.



Зрительная масса вспомнила о своей творожно-сырковой сущности и грохнулась на колени чуть позже, когда мальчишка легко вспрыгнул.

Он никому не расскажет, как смотрел на меня.

Дитя моё..

Да, я не спросил разрешения, но...

это current mood, даром что я в роли фотографа.

Красиво, верно?

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра